Мама - кинешемка, сын – знаменитый сибиряк

А поговорим-ка с замечательным человеком Вячеславом Курицыным. Знакомьтесь!

Вячеслав Курицын – академик Российской академии современной русской литературы, писатель, критик, лауреат премии Андрея Белого, автор спектаклей и совладелец известного в Петербурге музыкально-литературного клуба «Платформа». Он стоял у истоков зарождения уральского и питерского рока и дружил с Ильёй Кормильцевым и Александром Башлачёвым и другими легендами отечественной рок-музыки. Но почему мы вдруг решили поговорить о нём? Потому что у Вячеслава Николаевича кинешемские корни и кинешемские родственники.
Отец Вячеслава Курицына родился под Рязанью, а мама была кинешемкой. Для «168 часов» он согласился ответить на ряд вопросов.
—  Как звали вашу маму, когда она родилась и в какой семье? 
— Маму звали Ярославцева Нонна Алексеевна; пару раз редактора из числа хороших знакомых, узнав это, агитировали меня пользоваться псевдонимом Вячеслав Ярославцев, но пока эта идея не пригодилась. Родилась мама в Решме, 18 ноября 1931-го года. Ее мама, моя бабушка Анна Ивановна работала там в леспромхозе бухгалтером, но с дедом моим, о котором я ничего не знаю, они расстались сразу, и вскоре переехали в Кинешму и поселились у бабушкиных родителей, и у маминых. Следовательно, бабушки и дедушки. Они занимали тогда две комнаты в здании почты на улице Юрьевецкой – в здании, которое раньше принадлежало нашей семье (здание сохранилось, теперь это частный дом). 
Дело в том, что мой прапрадед Георгий (Егорий) Воробьёв был купцом первой гильдии, старостой одного из храмов в Заволжске. Только в Кинешме у него было четыре каменных дома (в том числе тот, в котором сейчас расположена художественная школа на улице Крупской). Его жена (Елизавета или Екатерина) рано умерла, и он взял в жены девицу-дворянку из соседней деревни по имени Ольга, фамилия ее не сохранилась (молва каким-то образом ухитрилась сохранить характеристику, что она была хорошая, но по внешности «неинтересная»). Она и вырастила мою прабабушку Марию, которая в свою очередь вышла замуж снова за купца – Ивана Макарьевича Ярославцева.
Довольно подробная у вас сохранилась информация…
— Не у меня, большинство сведений, которые я здесь привожу, собрала моя сестра Галина Николаевна Панюшкина, она живет сейчас в Новосибирске, где мы оба с ней родились. Не будем скрывать от читателя, что интервью в газете готовятся по разному, на одни вопросы «объект» отвечает устно, на другие письменно, а вот три абзаца, которые я приведу ниже, целиком написаны рукой Гали.
«Поселились они в Решме, в двухэтажном бревенчатом доме: второй этаж был жилым, а на первом оборудовали лавку, в которой торговали всем – от масла до керосина. Здесь же разместили чайную, выпекали пироги, которые продавали не только в самой чайной, но и, нанизав на лучину, носили на пристань к причаливающим пароходам. 
Бабушка наша Аня вспоминала, как по утрам их будили крики рыбаков, предлагавших свой товар: «Стерлядочка! Кому стерлядочки?!» 
Надо сказать, что за два-три года до октябрьского переворота семейная торговля захирела, свелась практически к нулю (торговали уже только спичками да солью), так что большевикам, помимо домов, экспроприировать у Ярославцевых было нечего. Хотя был такой эпизод: бабушкину младшую сестру Александру как бывшую купеческую дочь забрали в НКВД, но, не обнаружив за ней ничего контрреволюционного, через три дня освободили».
Много у вашей бабушки было сестер и братьев?
— Бабушка Анна была старшей (родилась 19 июля 1899 года), потом родилось еще 13 детей, семеро из которых умерли во младенчестве. Последний, Василий, родился в начале 1917го.
И долго ваши бабушка и мама прожили в доме с почтой? Ваша мама где-то училась в Кинешме?
— Да, в химико-технологического техникуме. В доме с почтой прожили не очень долго: семейное предание гласит, что бабушка пустила туда пожить двоюродную родственницу Воробьеву, и в результате родственница с сожителем бабушку с мамой оттуда вытеснили. Но им сплавная контора выделила кухню в бывшем купеческом доме на улице Юрьевецкой. Оттуда и уехала мама в Новосибирск – после окончания техникума, по распределению (и работала почти до конца жизни по специальности, на станции переливания крови). Бабушка Анна Ивановна дала маме на черный день колечко с бриллиантом, оставшееся от прежней жизни.
А уже в Новосибирске мама познакомилась с вашим будущим отцом?
— Который тоже не сибиряк, тоже приехал по распределению. Он из-под Рязани, из села Шостье, что недалеко от Касимова. Я бывал там в начале семидесятых, застал и голубоглазую бабушку, и татарского вида деда, который бил в деревне скот, а в свободное время молчаливо сидел на завалинке и нюхал табак.
А в Кинешме вами с родителями не доводилось бывать?
— Нет. В Кинешму я попал один раз, уже в новом тысячелетии, путешествуя по Волге. А сестра Галя туда в юности неоднократно ездила – в гости к бабушке. Вот опять цитата из ее письма: «В этой комнатке я провела несколько летних каникул. Комнатка была около 15-ти квадратных метров, очень уютная: висевшая портьера делила её на кухонную и собственно жилую зоны. Сразу от порога, по правой стене стояла кровать, за ней – комод. Дальше, в правом углу – иконостас, перед иконами утром и вечером бабушка молилась коленопреклоненно». А незадолго до моего рождения (родился я в 65-м) бабушка переехала в Новосибирск.
-. Остались ли у вас в Кинешме родственники? 
— Да, причем много. Я, будучи в Кинешме, видел многих из них, хотя с тех пор больше и не общался. Мои троюродные братья и сёстры: Александр Дмитриевич Смирнов, Андрей Владимирович и Елена Владимировна Румянцевы, Ольга Валентиновна, Наталья Валентиновна, Елена Владимировна, Валентина Владимировна Некрасовы, Евгений Валентинович Пашков. Остальные разъехались – я знаком с кемеровскими родственниками Ириной Игоревной и Константином Игоревичем Григорьевыми, а есть еще ивановские, петербургские и украинские.  
Бывало ли такое, что вам приходилось встречаться с интересными творческими людьми, у которых тоже оказывались кинешемские корни?
— Нет, обычно ведь не интересуешься происхождением знакомых. Но в редакции «168 часов» мне сказали, что кинешемские матери – у музыканта Сергея Галанина и художники Виктора Тихомирова. С обоими мне доводилось пересекаться. У Галанина я брал в середине девяностых интервью для журнала «Матадор», а у Тихомирова был однажды в гостях с подругой. Но сложно сказать, идентифицирует он меня или нет, поскольку при следующей встрече, когда я в начале 2010-х заглянул в дверь его мастерской и сказал «Виктор, а мы с вами знакомы», он лишь нервно ответил «Возможно», а через три минуты дверь мастерской была уже закрыта… Но может быть Виктора смутила форма майора милиции, которая была на мне в тот момент – в здании как раз снимался эпизод фильма «Тяжелый случай» режиссёра Константина Мурзенко (он известен по роли «фашиста» в «Брате-2» – прим. ред.), где я играл представителя правопорядка. 
В Кинешме Вячеслав Курицын бывал лишь однажды. Тогда он гостил и ночевал у своей тёти Альбины Пашковой. Она вспоминает:
— Очень скромный парень, ничего такого о себе не говорил. Только его родная сестра из Новосибирска Галина Понюшкина рассказала мне потом, что Слава пишет книги.
Сын Альбины Ивановны и троюродный брат Вячеслава Курицына – известный в Кинешме музыкант Евгений Пашков, создатель кинешемской звукозаписывающей студии «Danger Of Silence» («Опасность тишины»), которая существовала с 2004 по 2014 год и которая на протяжении всего времени существования была эпицентром детского творчества. 
Альбина Пашкова была рада услышать, что её племянник – большой человек в мире современного искусства. Как можем видеть, кинешемская родня Вячеслава Курицына тоже талантлива. Кровь. 
 

 

Фотографии к этой новости
Комментарии
Комментариев пока нет