На протяжении девяти месяцев кинешемец воюет добровольцем на Юго-Востоке Украины за независимость Новороссии. В феврале 2015 года он был в составе передового отряда, который завершил окружение украинских войск в «Дебальцевском котле».
Кинешма, как и вся Россия, вовлечена в события на Украине. Сначала в город прибывали беженцы с Донбасса, потом многие из нас собирали гуманитарную помощь для жителей Луганска и Донецка, а две недели назад в наш город вернулся в цинковом гробу доброволец, сражавшийся за ополчение Луганской народной республики.
Погибший Алексей Гладышев не единственный, кто участвовал в вооруженном конфликте. Еще один кинешемец воюет там уже девять месяцев, он стал одним из тех ополченцев, которые «захлопнули крышку Дебальцевского котла».
За успешную операцию их подразделению дали отпуск. Во время краткосрочной побывки Евгений (позывной «Ботаник») дал «168 часов» эксклюзивное интервью.
- Евгений, расскажите нашим читателям немного о себе. Как вы решили участвовать в вооруженном конфликте на Украине?
- Мне 37 лет, родился я в Норильске, но уже много лет проживаю в Кинешме, работаю строителем, занимаюсь спортом. Я с самого начала следил за событиями на Украине. Сначала Майдан, потом отсоединение Крыма, затем Донбасс. Душа закипала, когда я видел, как на Украине поднимают голову неофашисты, устраивают факельные шествия, кричат антирусские воззвания. Потом сожгли людей в Одессе. И я не смог оставаться сторонним наблюдателем. После того как на Юго-Востоке Украины стали убивать мирных граждан, я стал искать возможность записаться добровольцем.
- Как вы перешли через границу?
- Перебраться через границу мне помогли казаки. Я хотел пробираться в Луганск, воевать в отрядах Луганской Народной Республики. Из Ростова-на-Дону, окольными путями мы пересекли российско-украинскую границу. Там выяснилось, что перебраться вглубь Донбасса не получится, и добровольцам надо закрепиться на пропускных пунктах, чтобы держать открытой границу, как для беженцев, так и для тех, кто идет защищать Новороссию. Мы попали на КПП «Должанский»…
- КПП «Должанский» - это название облетело все мировые информагентства, о нем писали как в российской, так и зарубежной прессе, рассказывалось об ожесточенных и кровопролитных боях. Именно в этом месте вы приняли боевое крещение?
- Да, в июне прошлого года здесь была настоящая мясорубка. На КПП «Должанский» собралась разношерстная команда: украинцы жители Донбасса, терские и ставропольские казаки, добровольцы из всех уголков России. Были два армянина и азербайджанец. Мы друг друга не зовем по именам, лишь позывными: Якут, Балу, Мурзилка. А я – Ботаник, меня и в Кинешме друзья так называют (Евгений носит очки – Прим.ред.).
На КПП нам раздали старое оружие. А рядом расположилась украинская армия с БТРами. Поняв, что нацгвардия делает засады беженцам, мы на четырех машинах пытались выбить врага из укрытия, но были разбиты превосходящими силами противника. В этом бою мы потеряли пять человек. Четверых удалось вывезти с поля боя, а один ополченец остался лежать на дороге. Его тело пытался забрать местный священник, но враги раскатали убитого гусеницами танка.
- А кем были беженцы, которые уезжали в Россию?
- В основном жители из Донецка и Луганска, но были и из центральных областей Украины. Многие мужчины Донбасса отвозили семьи на территорию России и оставались воевать в ополчении. Но были и такие, которые вместо того, чтобы воевать за свою землю, уезжали вместе с семьей. Меня удивляет, как здоровые мужики могут уезжать, когда у них дома идет война. Вообще беженцы бывают разные. Некоторые ищут в переезде какую-то выгоду. Я видел, как водитель одной из машин, проехав КПП, выбросил георгиевскую ленточку, которую до этого повязал на антенну. Может, это вообще не беженцы, а лазутчики
- Чем закончилось ваше пребывание на «Должанском»?
- Мы десять дней отражали атаки украинской армии. Нас обстреливала артиллерия и снайперы, атаковали БТРы и самоходные минометы «Нона». К тому моменту я стал пулеметчиком. Все атаки «укров» (так ополченцы называют военных украинской армии – прим.ред.) захлебнулись. Поняв, что в открытом бою нас не одолеть, украинские войска устроили артобстрел КПП «Должанский». Плотным огнем минометов нам разбомбили основные укрепления. Через некоторое время начался настоящий ад, и для нас поступил приказ отступать. Парадоксально, но нас спас ров, вырытый по приказу украинского губернатора Таруты, который был призван закрыть границу от добровольцев с России. Мы пересидели там артобстрел, а потом обратили украинских военных в бегство. А дальше я попал на КПП «Красный партизан», где получил ранение.
- Полученное ранение не остановило вас, и вы вновь вернулись на Донбасс?
- Да, пробыв в Кинешме две недели, я снова уехал в ДНР. Там я познакомился с бывшим военным офицером из России, ветераном Чеченской войны с позывным «Ольхон», он набирал отряд, который дальше стал спецназом Новороссии. Он спросил меня: «Служил?». Я честно ответил, что нет, но рассказал про бои на «Должанском», а также то, почему пошел воевать. И он меня принял в отряд, так как набирал тех, кто воюет, действительно, за идею.
- Кстати, у многих возникает вопрос, платят ли вам деньги?
- Мы - добровольцы, поэтому нам ничего не предусмотрено. Еда, сигареты и обмундирование закупается из средств спонсоров.
- Спонсоры? Кто они?
- Это россияне, с разных регионов. Они просто переводят деньги на наш расчетный счет, кто 100 рублей пришлет, а кто и 10 тысяч. Один мужчина всей душой с нами, инвалид-колясочник, если бы не болезнь, то был бы с нами в одном отряде. А так помогает деньгами. Когда нас показали по телевизору, нам за короткое время набежал миллион рублей. На него мы купили современный «беспилотник» (благодаря которому мы выслеживаем вражескую технику) и обмундирование (горки, берцы, рюкзаки) для всего отряда.
- А чем непосредственно занимается боевое подразделение «Ольхон»? Часто ли приходится вступать в бой?
- Мы почти не стреляем, потому что мы - разведка. Выслеживаем противника, его технику. Наводим артиллерию. В отличие от ВСУ, у нас нет права на ошибку. Ольхон сразу сказал, если хоть один снаряд или патрон ополченцев попадет в мирных жителей, то он застрелится перед строем. Поэтому для нас важен точный расчет, мы выжидаем, когда противник уйдет от населенных пунктов.
- Тем не менее, многие узнали вас во время видеосюжета о штурме Углегорска и Логвиново, после чего было завершено окружение украинских войск в «Дебальцевском котле».
- Да, мы вошли в Углегорск на БТРах, и штурмовали девятиэтажку, в которой засело несколько корректировщиков и снайперов. Бой был скоротечный, под обломками мы нашли около десяти тел противников. Действительно ожесточенное сражение было в деревне Логвиново.
- Этот населенный пункт назвали «крышкой Дебальцевского котла», потому что там проходит стратегическая трасса из Артемовска, как удалось его захватить?
- Сыграли роль секретность и неожиданность. Никто из нас не знал, что готовится штурм. ВСУ были деморализованы и напуганы своей же пропагандой и интернет-войнами. В соцсетях болтали, что Логвиново зачистил российский спецназ, да это был спецназ, но Новороссии. Нас было всего 14 человек, на двух БМП. Противников в деревне было раз в пять больше, но ночью «у страха глаза велики» и украинцы при нашем появлении кинулись кто куда. Стрелял снайпер, но он в этот день был явно не в ударе, и пули свистели где-то в стороне. В наше БМП трижды выпустили снаряд из РПГ, но все мимо.
- Было страшно?
- Страшно было перед началом боя, потом уже все делали, как на тренировках. Ольхон нас тренировал больше месяца, и это хорошо сказалось на нашем боевом слаживании.
- А вы общались с пленными? Что они говорят?
- Лишь с одним. Военнослужащим территориального добровольческого батальона. Нес какой-то бред, что пошел туда из-за денег, ни стрелял, а лишь чистил картошку. Нацгвардия, подобные батальоны, в отличие от ВСУ идейные, поэтому трудно поверить в его честность. Там полно «отморозков» они даже своих убивают. Сколько раз в разведке наблюдал их внутренние перестрелки. Напьются и давай выяснять отношения…
- А пьянство вообще процветает?
- Да, не у всех психика выдерживает. Но «укры» пьют больше нашего. У нас с этим строго, попался пьяным – ступай в штрафбат. Ольхон таких в своем отряде не держит. А у «укров» это в порядке вещей. После отступления их войск можно судить по мусору, какой отряд там стоял. Водку пьют в основном в добровольческих батальонах, коньяк офицеры, бурду непонятного происхождения – солдаты ВСУ. А еще, порой, кажется, что их там на наркотиках держат.
- А что касается мирного населения, какие с ними взаимоотношения?
- Основная масса нас поддерживает. Одна бабушка подарила мне юбилейную медаль своего супруга, ветерана ВОВ, единственную оставшуюся от него. Когда каратели пришли в их город, дедушка надел все ордена и медали, вышел навстречу нацгвардии и говорил, чтобы они убирались. Те его увезли в неизвестном направлении. Бабушка уверена, что его нет в живых, и просила отомстить.
Встречаются конечно и те, которые говорят, что если бы нас - добровольцев тут не было, то война бы закончилась, но большинство уверены, что их там всех перебьют, чтобы расчистить Донбасс для разработок сланцевого газа компаниями США.
- Сейчас все говорят о перемирии. Как Вы считаете, конфликт завершен?
- Думаю, что нет. Порошенко грозит импичмент. На годовщине Майдана его освистали, националисты требуют продолжения войны, а олигархам это выгодно для отмывания денег. У них там слишком большие интересы, поэтому они продолжат воевать. Я, по крайней мере, в ближайшее время вернусь в Новороссию.
